Вторник, 3 марта 2015 г.
Убит Борис Немцов. Укрепило это или ослабило позиции Владимира Путина? Догадок и домыслов множество. Это водоворот, который затягивает в бездну. Это знаковое событие, далеко идущие последствия которого нельзя предугадать. Невольно напрашивается вопрос: что бы всё это значило?
Большинство комментариев варьирует на уровне буйного любопытства, слухов, догадок и голословных обвинений в адрес Путина. Всё это грустно, скучно, истерично, по существу непонятно, лживо и, в общем, «как-то» даже опасно.
В принципе, нужно задаться всего лишь одним вопросом: что означает это убийство? Что им заканчивается, а что начинается?
В центре внимания – два человека: один – жертва, другой – предполагаемый виновник. Одного возвели в ранг мученика за демократию, другого демонизировали как убийцу, диктатора, как монстра Сталин-Гитлер, который угрожает не только России, но и всему миру.
И то и другое неверно. «Жертва» и «виновник» намного больше схожи друг с другом, чем может показаться некоторым наблюдателям: оба – и Борис Немцов, и Владимир Путин – росли, ходили в школу, получали образование в Советском Союзе. Когда в 1985 году на XXVII Съезде КПСС впервые всенародно было объявлено о начале перестройки, Путину (7.10.1952 г. р.) было 33 года, а Немцову (9.10.1959 г. р.) – 26 лет. После начала перестройки оба пошли на службу новой власти: Путин работал в мэрии Анатолия Собчака в Ленинграде/Санкт-Петербурге, Немцов – протеже Ельцина – стал самым молодым губернатором Нижегородской области, где завоевал себе репутацию одного из самых радикальных приватизаторов.
На этих должностях у обоих были сходные направления деятельности. Оба активно поддержали неолиберальный переворот, ту «революцию», в ходе которой при Ельцине в виде «шоковой терапии» началась капитализация страны.
Путин стал председателем комитета по внешним связям мэрии Ленинграда/ Санкт-Петербурга, затем заместителем мэра города. Он активно участвовал в широкомасштабной приватизации предприятий. Возбужденные в этой связи судебные дела были позднее прекращены, как, впрочем, и многие другие. После вступления в должность в 1999 году Путин пригласил на работу в Москву нескольких членов команды Собчака, к примеру, Дмитрия Медведева.
В Нижнем Новгороде Немцов действовал аналогичным образом. Под его руководством, а точнее под прямым руководством Всемирного банка, Нижний Новгород стал пилотным проектом принудительной деколлективизации, либерально-экономических экспериментов и приватизации в России. Немцов оставался любимчиком Ельцина до 1998 года. Ельцин хотел сделать его своим преемником.
Но в августе 1998 года начался кризис. Вот цитата из моей книги «25 лет перестройки – беседа с Борисом Кагарлицким», где под заголовком «После кризиса 1998 года» описывается сложившаяся тогда ситуация: «Ситуация: Агония России достигла нового апогея. Неудачные попытки больного Ельцина (получавшего советы от своей дочери Татьяны Дьяченко, назначенной им личным советником по имиджу) сгладить банковскую войну между олигархами и ограничить их влияние на политику путём отставки Березовского с его должности в Совете безопасности привели к тому, что 17 августа 1998 года накал конкуренции и валютных спекуляций вылились в финансовый крах. Искусственное процветание закончилось провалом. В Москве царит паника. Противоречивые антикризисные программы сопровождаются частой сменой правительств: Кириенко, Черномырдин, Примаков, Степашин сменяют друг друга каждые полгода. Думской оппозицией вносится новое предложение о выражении вотума недоверия Ельцину, но и оно не проходит. Тем, кто в мае 1999 года заходит в магазины, становится ясно, почему: там опять можно купить всё. Более того, там, где до дефолта можно было увидеть только импортные товары, всё больше появляется товаров, помеченных как отечественные. Разговоры о последствиях дефолта усугубляют это впечатление: Россия начинает удаляться от Запада; война в Косово, показавшая, что и Европа испытывает кризис, ускоряет этот эффект» (источник см. ниже).
Хотелось бы ещё добавить: время российских либералов, то есть время передачи государственной собственности в частные руки, время форсированного накопления капитала, о котором при своём анализе первоначального накопления не мог мечтать даже Маркс, прошло. Закончилось время незаконной, а затем узаконенной грабительской приватизации, которую в народе называли «прихватизацией» (от глагола «прихватить» = украсть). Стало ясно, что либо борьба между олигархами и разрушение государственных социальных структур выльются в гражданскую войну, сопровождаемую мятежом недовольных приватизацией народных масс (наподобие того, что сейчас происходит на Украине), либо удастся возродить государственность, способную обеспечить население страны хотя бы самым необходимым и вернуть проживающим на постсоветском пространстве народам хоть какую-нибудь идентичность.
Апологеты приватизации, среди которых были Егор Гайдар, Григорий Явлинский, Анатолий Чубайс и Борис Немцов, были вынуждены уйти в отставку. Тяжело больной Ельцин пригласил из Санкт-Петербурга Владимира Путина. Для авторитетных московских сил и задающих в то время тон олигархов, таких как Борис Березовский, Владимир Гусинский, Михаил Ходорковский и других, которые негласно управляли страной, Путин был «господином Никто», которого, как они думали, им не стоит бояться. Именно исходя из этой позиции, Путин начал возрождать российскую государственность, разрушенную олигархами в борьбе за захват народной собственности. Именно эта позиция позволила ему стать «посредником».
После кризиса 1998 года пути Немцова и Путина расходятся. Трудно представить себе что-либо более противоположное, чем те уроки, которые они извлекли из дефолта. Немцов продолжил идти по пути либерализации, Путин поставил перед собой цель возрождения российской государственности. Начался, так сказать, постсоветский «термидор» гражданской «революции», или, если прибегнуть к образам русской революции, не ставя при этом никакого знака равенства, можно сказать, что на политической арене действовали Троцкий и Сталин времён перестройки: тут – «постоянная революция», там – стабилизация. Оба явления с признаками гражданского возрождения вместо пролетарской революции. Таким образом, этот процесс больше походил на спектакль, разыгрываемый перед народом актёрами, исполняющими эти роли, ведь в принципе и Немцов, и Путин оставались неолиберальными ликвидаторами советского коммунизма и его традиционных российско-советских общественных структур. Вот только Путин активно добивался стабилизации, а Немцов оставался сторонником переворота.
После 2000 года, когда Немцов ещё приветствовал политику Путина, их пути начали постепенно расходиться в диаметрально противоположные стороны: Немцов перешёл к постоянным провокациям, Путин – к модернизации власти; Немцов пошёл по пути фрагментации, разобщения либеральной оппозиции, которая в борьбе за власть переместилась на периферию; Путин же искал консенсуса с власть имущими, привлекая к работе а) олигархов, б) «местных князьков», в) силовиков. При этом его целью было спасти Россию от распада, возродить российскую государственность, заново укрепить позиции России в Евразии и, главное, модернизировать социальные структуры российского общества так, чтобы предотвратить нарождающийся бунт лишённого собственности населения против грабительской приватизации ельцинской эпохи. Для России бунт, революция – это боль.
Позднее пути обоих политиков расходятся так, что дальше уже некуда. Что означает убийство Немцова на сегодняшний момент? Что значит утрата этого alter ego «Немцов» для Путина, для созданной им структуры консенсусного взаимодействия в рамках «управляемой демократии»? Ведь эта структура очень хрупкая, сама по себе очень противоречивая, основанная на взаимодействии неолиберальных и социальных, современных и традиционных, центростремительных и центробежных сил и целей. Может ли это убийство разрушить это взаимодействие? В каком направлении будет происходить разрушение? Больше «Путина» или меньше «Путина»? Вопросов много. Ответов на них ждать долго не придётся, ведь уже сейчас ясно: то, что это убийство стало возможным, показало, что равновесие можно нарушить.
Перевод: Наталья Шлютер
Книги к теме:
Kai Ehlers, Russland – Herzschlag einer Weltmacht, Pforte
Kai Ehlers, 25 Jahre Perestroika, Gespräche mit Boris Kagarlitzki, Laika, том 1 (вскоре выйдет том 2)
(Книги можно приобрести в книжных магазинах или у автора)
Hinterlasse jetzt einen Kommentar